Просто Алина
Когда стало понятно, что никто не пишет миди на 3 лвл, я сказала себе "значит надо переводить")))
Название: Make good of bad, and friends of foes
Переводчик: WTF Rush 2014
Бета: WTF Rush 2014
Оригинал: janegreys, здесь, запрос отправлен
Размер: миди (оригинал - 4116 слов, перевод ~ 3900 слов)
Пейринг/Персонажи: Джеймс Хант/Ники Лауда
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Примечание: вольный перевод
Размещение: только после деанона
Для голосования: #. WTF Rush 2014 - работа " Make good of bad, and friends of foes"
Дело в том, что Джеймс ненавидит Ники не так уж сильно, вопреки сложившемуся мнению. Его присутствие кажется Джеймсу раздражающим в плохие дни, но ему нравится поддразнивать Лауду в хорошие - дни, когда он выиграл гонку, а его постель греет симпатичная девушка
А в те дни, когда в голове Джеймса бушует вихрь мыслей, он ворочается и мечется в постели. Тогда он берет член в руку и быстро доводит себя до оргазма, представляя, как сильно он хотел бы трахнуть Ники в рот.
Джеймс не может точно вспомнить, когда это впервые случилось (на самом деле это ложь – все случилось сразу после того, как он сказал в ответ Ники что-то грубое – тогда на его руке повисла Джемма, а душу грела победа), но есть что-то в гневе, который горячим паром поднимается от Ники, отчего Джеймсу хочется сорвать с себя одежду.
Ну надо же.
Конечно, Джеймс этого не делает. Он занимается сексом со всеми кроме Ники, и на самом деле это не так уж плохо. У него была Джемма, озорная медсестра, а потом была… черт, как же ее звали? По правде говоря, Джеймс не уверен, что они нашли время на такую формальность как обмен именами. Что точно отражает всю суть. Он действительно спит со всеми, кроме Ники.
Но, так или иначе, Ники женат. Что ж, Джеймс тоже, но Ники всегда казался ему человеком с высокими моральными ценностями. С каждым месяцем Джеймс видит Сюзи все реже и реже. Фактически, он даже Ники видит чаще, чем свою жену. От этой мысли в груди Джеймса возникает неприятное чувство.
Ничто из этого не предвещает ничего хорошего, думает Джеймс.
Джеймс честно не питает никаких предубеждений, когда дело касается выбора партнеров. На самом деле в его кровати парней было так же много, как и девушек. Иногда в его кровати одновременно оказывается даже несколько партнеров разного пола. Так что это его странное влечение к Ники не предвещает кризис сексуальности. Это далеко не так. Скорее оно просто приводит Джеймса в замешательство: почему он хочет заняться сексом с тем, кто выглядит так, будто хочет придушить Джеймса в один прекрасный день. Может Ники на всех так смотрит. Может это действительно своеобразная тайная демонстрация привязанности. Да. Чем больше вам кажется, что Ники Лауда хочет оторвать вам голову, тем больше на самом деле вы ему нравитесь.
Это очевидно.
Джеймс не ненавидит Ники. Но он действительно думает, что Ники ненавидит его.
- Я не ненавижу тебя, придурок.
- Правда?
Ники смотрит на Джеймса с болезненным выражением на лице. Выражением человека, которому поручили посидеть с надоедливым ребенком.
- Да, правда, - он тянет последнее слово, подняв брови. В целом это выглядит довольно комично, и Джеймс смеется, хлопая Ники по плечу.
Он не видит, как Ники закатывает глаза, только потому, что он выше Лауды. В гонке в тот день побеждает Ники. Джеймс замечает капельки пота, скользящие по шее Ники вниз, когда он снимает шлем. Вечером он думает о том, как слизал бы их.
Черт.
Он думает о том, как кусает шею Ники, оставляет на ней синяки, цветущие фиолетовым и синим цветами на коже австрийца. Он думает о руке Ники на том месте, на котором сейчас находится его рука. Он представляет, как его руки ласкают тело Ники, как его пальцы проникают в Ники... От последнего образа Джеймс кончает, толком даже не начав трогать себя, и стон, который сопровождает его оргазм кажется оглушительно громким в тишине темной комнаты. Вытерев руки о простыню, он смиряется с еще одной бессонной ночью. Он быстро возбуждает себя, используя некоторые почти болезненные фантазии, связанные с Ники. Когда Джеймс наконец кончает, он прикрывает рот свободной рукой, боясь тех слов, которые могут из него вырваться.
- Ты сегодня не такой мудак, как обычно. Заболел?
- Почему же? Привет, крысеныш.
Если тот факт, что он использовал это прозвище, и раздражает Ники, то он этого не показывает. Он стоит перед Джеймсом, его эмоции тщательно скрыты, так же как и всегда. Он постукивает ногой по полу, словно это он говорил последним, и Джеймс был тем, кто должен был отвечать.
Испания не согласна этим утром с Джеймсом. Солнце ярко светит, и от этого у него болят глаза. Он хватает Ники за плечи и передвигает его на пару дюймов влево, пока тот не оказывается прямо напротив источника света, закрывая его от Джеймса.
Ники поднимает бровь.
Джеймс смеется, хотя шум в голове приглушает настоящее удовольствие.
- Ты все еще пьян.
- Нет, - он улыбается, довольный тем, что Ники, кажется, вибрирует от ярости от одной мысли, что Джеймсу разрешено выходить и хорошо проводить время.
- Отвратительно выглядишь, Хант.
- Спасибо, мой друг. Как всегда, приятно слышать это от тебя. Так ты пришел читать мне нотации, или у нас будет нормальный разговор?
Ответ выходит жестче, чем он хотел, но, в конце концов, Джеймса мучает похмелье, солнце слишком яркое, и он просто очень устал.
Ники, чертов ублюдок, должно быть чувствует это, потому что он склоняется ближе, а его голос смягчается.
- Тебе следует лучше заботиться о себе, Хант. Ты можешь выиграть одну гонку, но когда дело дойдет…
- … до целого сезона, да, я знаю, Ники. Все знают твою философию. Рано ложиться, рано вставать, рано сваливать. Все знают.
Средний палец Ники является его единственным ответом, и Джеймс смеется, на этот раз искренне.
Несколько часов спустя, когда Джеймс побеждает, он думает о том, как целует Ники.
А потом появляются все те голоса, которые наперебой говорят о его машине: что его машина, его машина, противоречит правилам, что она слишком широкая, что у него отберут его очки…
Он сбегает от всего этого и видит, что Ники собирается быстро уйти, чертов предатель. Он хватает его за локоть и тянет за комбинезон. Джеймс надеется, что он порвал эти чертовы шмотки.
- Ты. Идешь. Со мной. Сейчас.
Джеймс тащит его за собой вслепую. Он не осознает ничего, кроме оглушительного биения сердца, и он направляет весь свой вес на борьбу с Ники Лаудой, который упирается и вырывается из его рук. Он пинком открывает дверь (через много лет он будет смеяться над нелепостью ситуации) и толкает Ники внутрь.
Они оказываются в помещении, которое больше всего похоже на шкаф для хранения метелок. Отлично. Едва ли лучшее место для королевских разборок, на что надеялся Джеймс, но он слишком взбешен, чтобы заметить это. Они могли бы заняться этим даже в кабинке туалета, Джеймсу наплевать.
На этот раз ледяное спокойствие Ники наконец-то нарушено. Он буквально дымится.
- Какого хрена, Хант, - говорит он, и от гнева его акцент звучит еще резче. Лауда стоит, сжав кулаки, весь напряженный.
Единственная вещь, которую Джеймс может сейчас сказать, почти шепотом:
- Я думал, ты не ненавидишь меня.
Это не производит на Ники должного впечатления.
- Дело не в том, чтобы быть друзьями, ты это знаешь. Речь идет о победе!
- Господи, Ники! Попробуй хоть раз что-то почувствовать. Ты прекрасно знаешь, что в моей машине нет ничего, что противоречило бы правилам.
- О, да, для тебя закон не писан: для всех правила одни, а для тебя - другие. Ты обвиняешь меня во лжи или в попытке сфабриковать для себя победы?
Джеймс даже не может больше слышать Ники после этих слов, настолько сильно стучит в голове. В истерике он думает о заголовках на спортивных страницах: Лауда и Хант подрались в испанской кладовке.
- Джеймс!
Он не уверен, из-за чего именно это случилось, оттого ли, что Ники назвал его по имени, или то, что лицо Ники находится в дюйме от его лица, но что-то произошло в Джеймсе, верх над ним взяла неистовая сила, которая заставляет его податься вперед. Ники делает то же самое, подняв руку, готовый ударить Джеймса, если тот окажется слишком близко. Или, быть может, чтобы защититься от какого-нибудь сумасбродного трюка, который Джеймс попытается выкинуть.
Единственным недостатком в этой ситуации является то, что их лица находятся слишком близко друг к другу, и у Джеймса нет времени подумать, прежде чем он целует Ники.
Это не особенно приятный поцелуй, в нем нет ничего хорошего, и Джеймс потом накажет себя за него. Он с силой вжимает свои губы в губы Ники, с такой яростью схватив его затылок, что уверен, отпечатки его пальцев останутся там до следующей недели осязаемым доказательством того, что произошло.
Внезапно Ники шумно вдыхает, довольно неоднозначный звук, учитывая ситуацию, но Джеймс чувствует, как внизу живота распространяется тепло, и он стонет прямо в рот Ники, низко и протяжно. Сейчас он возбужден сильнее, чем когда-либо в своей жизни, в этом он уверен. Он хочет прижать Ники к стене и грубо, по-животному трахнуть его, и это желание настолько сильно, что он снова стонет. Ники все еще прижат к нему - и ртом, и грудью, и бедрами.
Ники отстраняется первым. Его лицо, конечно, ничего не выражает. Джеймсу хочется, чтобы он что-нибудь сказал, да что угодно. Когда Ники этого не делает, Джеймс пинает стену и открывает дверь, затем поворачивается к Лауде, который стоит, прижав руку к губам.
Дело не в том, чтобы быть друзьями, ты это знаешь. Речь идет о победе!
Джеймс смеется, хотя получается еще более наигранно, чем раньше.
- Пошел ты, Ники! Пошел ты к черту!
Ноги уносят его все дальше и дальше, назад, в свою гостиницу, в свой бар, в свою постель.
Джеймс довольно неуклюж в своих эмоциях, в отличие от Ники, который измеряет и просчитывает все, даже свои привязанности. Он не может представить себе Ники дружелюбным и открытым ни с кем, даже с Марлен. Он не может представить себе его, смеющегося над ее шутками, покупающим ей цветы, не может представить себе, что Ники помнит о ее дне рождения.
(Или, возможно, он просто решил включить Ники в тип людей, кто не делает такие вещи).
Дело в том, что, хотя ему не нравится это признавать, Джеймс не привык быть нежеланным. Часть его значительного эго оскорблена тем, что Ники не поцеловал его в ответ и даже ни слова не сказал. Поэтому он пытается забыть об этом, продолжая выполнять свой квест «заняться сексом в каждом номере отеля в мире». Или, по крайней мере, это так выглядит со стороны. И когда у него между ног оказывается милая девушка или милый парень, он не закрывает глаза и старается не думать о другом человеке.
Если кому-нибудь пришло бы в голову проанализировать ситуацию, он сказал бы, что Ники – это приз, который Джеймс еще не выиграл. И что когда Хант его получит, это в какой-то степени поубавит его пыл. Это вечная привлекательность недостижимого, стремление к неизвестному. Это то, почему мужчины гоняют, в конце концов. Чтобы победить, чтобы добиться того, о чем они мечтали. Твоя первая победа всегда будет лучшей, потому что все последующие потеряют прелесть новизны, но тебе нравится испытывать это чувство, и ты возвращаешься снова и снова. Джеймс жаден. До острых ощущений победы, лести, секса и до самой жизни. Единственное, чего у Джеймса нет – он не привык не получать то, что хочет. Так что в итоге все сводится к тому, что он хочет Ники, без вопросов. Однако бесспорным является и то, что Ники его не хочет.
Действительно, это чувство совсем не похоже на победу.
Джеймс даже понятия не имеет, в каком он отеле. Он знал три часа назад, но это было до того как косячок и бутылка шампанского стерли его кратковременную память. На самом деле ему нужно пойти и спать, потому что утром он должен быть на трассе.
Он предусмотрительно нацарапал номер своей комнаты на внутренней стороне запястья - у него уже была нехорошая история в Бразилии. После нее Джеймс решил, что в каком бы состоянии он не был, номер комнаты нужно запомнить любой ценой. Он встает, слегка покачиваясь, оставляет бармену щедрые чаевые и пробирается сквозь вдруг ставшее труднопроходимым фойе.
Куда только что из лифта вышли Марлен и Ники.
Черт.
Марлен замечает его первой. Она улыбается, машет ему. Джеймс, как настоящий джентльмен, не может заставить себя проигнорировать ее. Поэтому он машет в ответ, из-за выпитого им сегодня алкоголя движения получаются небрежными. Ники, который на пару шагов опережает Марлен, бросает взгляд через плечо, чтобы увидеть, кому машет его жена.
На самом деле они ни разу не разговаривали после того инцидента в подсобке. Джеймс не хочет называть этот случай так, потому что в его жизни были многочисленные и куда более успешные романтические встречи, проходившее именно в подсобке, но в их случае это был именно инцидент.
С тех пор между ними установилось молчание, их общение зашло в тупик. Джеймс знает, что он с Ники похожи своим упрямством. Именно поэтому, когда Ники встречается с ним взглядом, Джеймс не отворачивается.
Губы Ники сжаты в тонкую линию. Джеймс тоже не улыбается, хотя ему и очень хочется это сделать.
Джеймс просыпается в относительной безопасности своей комнаты, пуская слюни в подушку. Его воспоминания о событиях, предшествовавших сну, в лучшем случае обрывочны, но он все равно пытается вникнуть в них. Там был Ники, и была Марлен, и взгляд, слишком долгий для того, чтобы она его не заметила. Она мягко коснулась руки Ники, и, судя по ее взгляду, она все поняла. Потом Марлен еще раз улыбнулась Джеймсу и довольно решительно увела Ники.
- Какая замечательная женщина, - думает Джеймс.
Он не уверен в том, который сейчас час. Было немного за восемь, когда он пытался вернуться в свою комнату, перешагивая по три ступеньки за раз, покачиваясь от одной стены к другой.
Он смотрит на свои часы, щурясь в темноте. Половина двенадцатого. Прекрасно. Есть еще куча времени, чтобы найти себе занятие, чтобы отвлечься и потратить ту нервную энергию, которая бурлит в нем. Отчасти это связано с предстоящей гонкой, а отчасти с чем-то еще. Джеймс старательно отгоняет от себя мысль, что этим «чем-то еще» является Ники.
К счастью, он все еще одет. В голове начинает шуметь – всего лишь глупый протест организма - когда он приводит свое тело в вертикальное положение, комната перестает кружиться перед глазами и приходит в стабильное состояние. Холодная дверная ручка поворачивается под его ладонью, петли жалобно стонут, когда он тянет на себя дверь и выходит в коридор.
То, что здесь находится Ники, Джеймс ощущает раньше, чем осознает это, покалывание в шее перемещается в грудь, и это заставляет его вздрогнуть. Он поворачивается, медленно, осторожно, каблуки его обуви фиксируют это движение на ковре. Джеймс вдруг чувствует нехватку воздуха, будто пространство в этом и без того узком коридоре неожиданно стало меньше.
- Ты искал меня?
Ники и рта не раскрывает, только наклоняет голову, но его движение не может ответить на заданный вопрос.
Джеймс может почувствовать его пульс в кончиках пальцев. Он уверен, что зажигалка в его руке гудит от этого неровного ритма. Он нащупывает сигарету и берет ее в рот. Одна искра – и она зажигается. Он снова смотрит на Ники в ожидании.
Тишина становится неуютной.
- Ну? И что дальше?
- Я пришел, чтобы извиниться.
Последнее слово звучит так, будто Ники выдавил его через силу. И от этого Джеймс улыбается.
- За что именно, Ники?
Ники что-то бормочет, прикрыв рот ладонью.
- Прости, что?
- За то, что был ослом.
Джеймс улыбается с сигаретой во рту, и часть гнева выходит из него вместе с сигаретным дымом.
- Это Марлен сказала тебе прийти и извиниться?
- Я не понимаю, какое это имеет зна…
- Тогда будем считать, что это «да».
Ники хмурится, и Джеймс понимает, насколько он влип. Он невероятно влип, потому что все, что он сейчас хочет – это чтобы Ники улыбнулся.
- Не надо.
Ники поднимает голову, он явно в замешательстве.
- Что не надо?
- Смотреть на меня так.
Ники закатывает глаза, но Джеймс замечает, как его напряженная поза понемногу становится расслабленной.
- Я должен кое-что тебе сказать.
Джеймс вдыхает, чувствуя, как сигаретный дым согревает его нутро.
- Как бы я не ценил твой вежливый тон, Ники, было бы намного лучше, чтобы ты послал меня к черту.
Он нарочно провоцирует австрийца, готовый к тем колким словам, которые вот-вот сорвутся с губ Ники. Неожиданно ему хочется, чтобы этот разговор закончился, Джеймс мечтает о своей постели и одиночестве. Он закрывает глаза и бросает остаток сигареты на пол, надеясь, что он прожжет дыру в ковре. Когда он их открывает, Ники оказывается так близко, что Джеймс может увидеть, как пульсирует жилка у него на шее.
Ники сглатывает, и Джеймс следует глазами за движением горла Ники.
- Иди сюда, - говорит Джеймс дрожащим голосом.
- Зачем? – спрашивает Ники, его голос раздражающе спокоен. Однако он соглашается и делает шаг вперед, отчего они оказывает совсем близко – грудь к груди. Джеймс уверен, что, если он сконцентрируется, то сможет почувствовать, как бьется сердце Ники.
Джеймс подносит руку к щеке Ники, затем к волосам. Пропускает между пальцами мягкие волны, нащупывает еще не высохшие волосы на затылке.
- Ты только что был в душе?
Ники смотрит вверх, в его глазах мелькает злость. Джеймс смотрит ближе и видит, что нижняя губа Ники прикушена и припухла.
- О черт, - это единственное, что ему удается сказать, прежде чем он притягивает Ники за волосы, во второй раз приникая ртом к его губам. На этот раз Ники возвращает поцелуй. Он целует и целует, и покусывает до тех пор, пока Джеймс не чувствует дрожь в коленях и ему приходится отстраниться, задыхаясь.
Его желание возобновляется, требовательно и беспощадно пульсируя в низу живота.
- Мы уже давно должны были сделать это, - шепчет он в рот Ники, их лбы прижаты друг к другу.
Ники не отвечает. Да ему и не нужно.
- Что ты делал с собой в душе?
Ники издает смешок сквозь стиснутые зубы и задирает голову вверх, обнажая гладкое горло.
- А ты как думаешь?
Джеймс вылизывает линию от уха до ключицы, оттянув рубашку Ники.
- Я думаю, ты дрочил с мыслями обо мне.
Ники снова смеется, уже не так сдержанно.
- Осел. Ты вообще знаешь, что такое скромность?
- Боюсь, что нет. В таком случае я думаю, твой ответ значит «да».
- Нет.
Джеймс остановился, поднимая свое лицо к Ники.
- Нет? Что ты тогда делал?
- Подготавливал себя.
Джеймс сначала даже не понимает смысла сказанного. Он думает, что Ники имел в виду…
О.
Образ Ники, уткнувшегося лицом в плитку, разрабатывающего себя пальцем – это слишком, чтобы вынести, и Джеймс уверен, что он кончит прямо сейчас. А потом умрет.
Ники самодовольно улыбается. Джеймсу хочется стереть это выражение с его лица и заменить чем-то совершенно иным. Он ставит руки по обе стороны от плеч Ники, прижимая его к стене.
- Чертов австриец, я собираюсь трахнуть тебя прямо здесь.
Ники вызывающе смотрит мимо него, высокомерно задрав вверх подбородок.
- Хорошо. Тогда у кого-нибудь наконец появится повод арестовать тебя.
Джеймс смеется над этим и лезет в карман за ключом.
Они делают это на кровати. Ники царапает спину Джеймса – от лопаток до поясницы, - и Джеймс шипит, выгибая ее. Он уверен, что что-то из их вещей осталось лежать в коридоре, с такой скоростью они лишали друг друга одежды. Ники остался в одних штанах, Джеймс – в трусах.
Очень маленькая и незначительная часть мозга Джеймса, которая ценит логику и разум кричит о том, что это ужасная идея, что они должны поговорить об этом, и что Джеймс должен отправить Ники в его комнату. Джеймс заглушает ее вопли поцелуем в живот Ники, его язык мягко ласкает кожу, проходится по линии волосков, идущих вниз. Он чувствует, как под его ласками сокращаются мышцы, и улыбается.
- Просто сделай это, - выдыхает Ники. Примерно через три секунды Джеймс стягивает вниз его штаны, следом за ними отправляются трусы, Джеймс берет в ладонь его член и облизывает его от основания до головки. Последовавшие за этим звуки, которые издает Ники, стоят каждой гонки, которую Ники выиграл у Джеймса, и еще многого.
Он сосредоточенно сосет, вбирая Ники все глубже дальше с каждым следующим движением. Он чувствует, как дрожат бедра Ники по обе стороны от его плеч, чувствует, что Ники возбужден так же сильно, как и он сам.
Джеймс хочет продолжить, он действительно этого хочет. Он хочет заставить Ники кончить любыми возможными способами, и хочет, чтобы Ники заставил его кончить любыми возможными способами… А прямо сейчас, прямо сейчас он хочет трахать Ники до тех пор, пока они не забудут имена друг друга, а затем и свои собственные.
- Как ты хочешь сделать это? – спрашивает он Ники, одной рукой стягивая с себя нижнее белье.
- Жестко – последовал ответ, в голосе Ники мелькнуло отчаяние.
Джеймс закатывает глаза, несмотря на то, что его член дергается от того, как звучал голос Ники.
- Я имел в виду как сейчас? Или ты встанешь на колени и...
- Отвали.
- Или ты хочешь быть сверху?
Ники закрывает глаза, его зубы оставляют отметины на нижней губе.
- Как сейчас.
Затем, через десять секунд, (нет, Джеймс не считал), Ники выгибается на кровати, вскрикивая, в то время как Джеймс вводит в него палец.
Джеймс может представить себе каким гладким от смазки и податливым будет Ники, он чувствует, как легко один палец заменяется двумя. Джеймсу кажется, что он вот-вот свихнется, похоть бурлит в нем лихорадочным пламенем.
- Скорее, - говорит Ники, насаживаясь на пальцы Джеймса с таким отчаянием, какого Джеймс никогда не видел. – Я хорошо себя подготовил, так что тебе не нужно… оооо… тебе не нужно тратить на это время.
Джеймс убирает пальцы и, поцеловав внутреннюю сторону бедра Ники, бросается через всю комнату, в поисках смазки и презерватива. Когда он находит их и надевает презерватив, когда он останавливается на трех пальцах в Ники, он чувствует, что готов это сделать.
А потом он пропадает.
Джеймс не уверен, что лучше: чувствовать как Ники так жарко и плотно сжимает его, или то, как Ники хватает ртом воздух, издавая короткие стоны, от которых Джеймсу хочется вбиваться в него так сильно и глубоко, как только может.
Он наклоняется, опершись руками по обе стороны от Ники, целует его в лоб до того, как может остановить себя. Он неуверен в том, что Ники отреагирует на это правильно.
- Все нормально? – шепчет Джеймс, входя в него мелкими толчками.
Ники смотрит на него и кивает в знак согласия. Затем он закидывает ногу на талию Джеймса и рычит.
- Шевелись давай.
Джеймс смутно осознает слова, которые произносит Ники, его бедра подаются вперед по своей воле. Ники вскрикивает, его спина выгибается. Джеймс кладет руку на основание позвоночника Ники и тянется второй рукой вперед, сжав спинку кровати так крепко, как может. Удерживая себя на коленях, он дает Ники возможность закинуть вторую ногу на свою талию и удерживать себя локтями. Джеймс восхваляет бога секса, толкаясь вперед, закрывает глаза, потому что чувствует, что если он посмотрит на Ники еще раз, то сразу же кончит.
Он держит темп в течении пяти минут, может быть даже десяти, стук в ушах становится оглушительным, отвлекая от всего кроме собственного удовольствия. И тогда он слышит это.
Ники говорит на немецком, его слова прерываются вздохами.
- Что ты говоришь? – выдыхает Джеймс.
Ники запрокидывает голову назад и стонет. Его пальцы отчаянно цепляются за простыню.
- Я не ненавижу тебя, я не ненавижу тебя, я хочу, чтобы ты…
Джеймс двигается один раз, второй, а затем кусает плечо Ники, оргазм накрывает его внезапно, без предупреждения. Он стонет сквозь него, сила ощущений почти болезненна. Его бедра двигаются совершенно хаотично, и он чувствует, как Ники шевелится под ним и тянет руку к собственному члену. Через минуту или две он кончает вслед за Джеймсом, извиваясь на кровати, почти всхлипывая от наступившей разрядки.
Джеймс глубоко дышит, воздух с каждым вздохом обжигает легкие. Он может чувствовать, как бьется сердце Ники, так же сбивчиво, как и его собственное. Он вытаскивает, и Ники шипит, но успокаивается, когда Джеймс проводит ладонью по его руке, успокаивая. Джеймс стягивает презерватив и бросает его через комнату. Ники издает звук, который может быть с одинаковой вероятностью означать как отвращение, так и сдержанное удовольствие, прежде чем натянуть простынь на голову.
Джеймс не может удержаться от улыбки.
Когда Джеймс просыпается, Ники сидит рядом с ним, на его коленях стоит пустая миска. Маленький засранец заказал обслуживание номера за счет Джеймса.
- Я надеюсь, ты заказал что-нибудь для меня?
Ники пристально смотрит на него вниз.
- Ты спал. Кстати, ты храпел как свинья. Это было отвратительно.
- Ну, я же тебя предупреждал.
Ники вздыхает, поставив миску на прикроватный столик, тянет одеяло на себя и поворачивается лицом к Джеймсу. На какое-то мгновение Джеймсу кажется, что сейчас Ники начнет говорить о том, что все это было большой ошибкой, что это не может больше повториться, «спасибо, но нет».
Вместо этого он смотрит на Джеймса и улыбается.
- Я полагаю, теперь все изменится, не так ли?
Джеймс вздыхает, на этот раз с облегчением.
- Да, Ники, я думаю, все так и будет.
Название: Make good of bad, and friends of foes
Переводчик: WTF Rush 2014
Бета: WTF Rush 2014
Оригинал: janegreys, здесь, запрос отправлен
Размер: миди (оригинал - 4116 слов, перевод ~ 3900 слов)
Пейринг/Персонажи: Джеймс Хант/Ники Лауда
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Примечание: вольный перевод
Размещение: только после деанона
Для голосования: #. WTF Rush 2014 - работа " Make good of bad, and friends of foes"
Дело в том, что Джеймс ненавидит Ники не так уж сильно, вопреки сложившемуся мнению. Его присутствие кажется Джеймсу раздражающим в плохие дни, но ему нравится поддразнивать Лауду в хорошие - дни, когда он выиграл гонку, а его постель греет симпатичная девушкаА в те дни, когда в голове Джеймса бушует вихрь мыслей, он ворочается и мечется в постели. Тогда он берет член в руку и быстро доводит себя до оргазма, представляя, как сильно он хотел бы трахнуть Ники в рот.
Джеймс не может точно вспомнить, когда это впервые случилось (на самом деле это ложь – все случилось сразу после того, как он сказал в ответ Ники что-то грубое – тогда на его руке повисла Джемма, а душу грела победа), но есть что-то в гневе, который горячим паром поднимается от Ники, отчего Джеймсу хочется сорвать с себя одежду.
Ну надо же.
Конечно, Джеймс этого не делает. Он занимается сексом со всеми кроме Ники, и на самом деле это не так уж плохо. У него была Джемма, озорная медсестра, а потом была… черт, как же ее звали? По правде говоря, Джеймс не уверен, что они нашли время на такую формальность как обмен именами. Что точно отражает всю суть. Он действительно спит со всеми, кроме Ники.
Но, так или иначе, Ники женат. Что ж, Джеймс тоже, но Ники всегда казался ему человеком с высокими моральными ценностями. С каждым месяцем Джеймс видит Сюзи все реже и реже. Фактически, он даже Ники видит чаще, чем свою жену. От этой мысли в груди Джеймса возникает неприятное чувство.
Ничто из этого не предвещает ничего хорошего, думает Джеймс.
Джеймс честно не питает никаких предубеждений, когда дело касается выбора партнеров. На самом деле в его кровати парней было так же много, как и девушек. Иногда в его кровати одновременно оказывается даже несколько партнеров разного пола. Так что это его странное влечение к Ники не предвещает кризис сексуальности. Это далеко не так. Скорее оно просто приводит Джеймса в замешательство: почему он хочет заняться сексом с тем, кто выглядит так, будто хочет придушить Джеймса в один прекрасный день. Может Ники на всех так смотрит. Может это действительно своеобразная тайная демонстрация привязанности. Да. Чем больше вам кажется, что Ники Лауда хочет оторвать вам голову, тем больше на самом деле вы ему нравитесь.
Это очевидно.
Джеймс не ненавидит Ники. Но он действительно думает, что Ники ненавидит его.
- Я не ненавижу тебя, придурок.
- Правда?
Ники смотрит на Джеймса с болезненным выражением на лице. Выражением человека, которому поручили посидеть с надоедливым ребенком.
- Да, правда, - он тянет последнее слово, подняв брови. В целом это выглядит довольно комично, и Джеймс смеется, хлопая Ники по плечу.
Он не видит, как Ники закатывает глаза, только потому, что он выше Лауды. В гонке в тот день побеждает Ники. Джеймс замечает капельки пота, скользящие по шее Ники вниз, когда он снимает шлем. Вечером он думает о том, как слизал бы их.
Черт.
Он думает о том, как кусает шею Ники, оставляет на ней синяки, цветущие фиолетовым и синим цветами на коже австрийца. Он думает о руке Ники на том месте, на котором сейчас находится его рука. Он представляет, как его руки ласкают тело Ники, как его пальцы проникают в Ники... От последнего образа Джеймс кончает, толком даже не начав трогать себя, и стон, который сопровождает его оргазм кажется оглушительно громким в тишине темной комнаты. Вытерев руки о простыню, он смиряется с еще одной бессонной ночью. Он быстро возбуждает себя, используя некоторые почти болезненные фантазии, связанные с Ники. Когда Джеймс наконец кончает, он прикрывает рот свободной рукой, боясь тех слов, которые могут из него вырваться.
- Ты сегодня не такой мудак, как обычно. Заболел?
- Почему же? Привет, крысеныш.
Если тот факт, что он использовал это прозвище, и раздражает Ники, то он этого не показывает. Он стоит перед Джеймсом, его эмоции тщательно скрыты, так же как и всегда. Он постукивает ногой по полу, словно это он говорил последним, и Джеймс был тем, кто должен был отвечать.
Испания не согласна этим утром с Джеймсом. Солнце ярко светит, и от этого у него болят глаза. Он хватает Ники за плечи и передвигает его на пару дюймов влево, пока тот не оказывается прямо напротив источника света, закрывая его от Джеймса.
Ники поднимает бровь.
Джеймс смеется, хотя шум в голове приглушает настоящее удовольствие.
- Ты все еще пьян.
- Нет, - он улыбается, довольный тем, что Ники, кажется, вибрирует от ярости от одной мысли, что Джеймсу разрешено выходить и хорошо проводить время.
- Отвратительно выглядишь, Хант.
- Спасибо, мой друг. Как всегда, приятно слышать это от тебя. Так ты пришел читать мне нотации, или у нас будет нормальный разговор?
Ответ выходит жестче, чем он хотел, но, в конце концов, Джеймса мучает похмелье, солнце слишком яркое, и он просто очень устал.
Ники, чертов ублюдок, должно быть чувствует это, потому что он склоняется ближе, а его голос смягчается.
- Тебе следует лучше заботиться о себе, Хант. Ты можешь выиграть одну гонку, но когда дело дойдет…
- … до целого сезона, да, я знаю, Ники. Все знают твою философию. Рано ложиться, рано вставать, рано сваливать. Все знают.
Средний палец Ники является его единственным ответом, и Джеймс смеется, на этот раз искренне.
Несколько часов спустя, когда Джеймс побеждает, он думает о том, как целует Ники.
А потом появляются все те голоса, которые наперебой говорят о его машине: что его машина, его машина, противоречит правилам, что она слишком широкая, что у него отберут его очки…
Он сбегает от всего этого и видит, что Ники собирается быстро уйти, чертов предатель. Он хватает его за локоть и тянет за комбинезон. Джеймс надеется, что он порвал эти чертовы шмотки.
- Ты. Идешь. Со мной. Сейчас.
Джеймс тащит его за собой вслепую. Он не осознает ничего, кроме оглушительного биения сердца, и он направляет весь свой вес на борьбу с Ники Лаудой, который упирается и вырывается из его рук. Он пинком открывает дверь (через много лет он будет смеяться над нелепостью ситуации) и толкает Ники внутрь.
Они оказываются в помещении, которое больше всего похоже на шкаф для хранения метелок. Отлично. Едва ли лучшее место для королевских разборок, на что надеялся Джеймс, но он слишком взбешен, чтобы заметить это. Они могли бы заняться этим даже в кабинке туалета, Джеймсу наплевать.
На этот раз ледяное спокойствие Ники наконец-то нарушено. Он буквально дымится.
- Какого хрена, Хант, - говорит он, и от гнева его акцент звучит еще резче. Лауда стоит, сжав кулаки, весь напряженный.
Единственная вещь, которую Джеймс может сейчас сказать, почти шепотом:
- Я думал, ты не ненавидишь меня.
Это не производит на Ники должного впечатления.
- Дело не в том, чтобы быть друзьями, ты это знаешь. Речь идет о победе!
- Господи, Ники! Попробуй хоть раз что-то почувствовать. Ты прекрасно знаешь, что в моей машине нет ничего, что противоречило бы правилам.
- О, да, для тебя закон не писан: для всех правила одни, а для тебя - другие. Ты обвиняешь меня во лжи или в попытке сфабриковать для себя победы?
Джеймс даже не может больше слышать Ники после этих слов, настолько сильно стучит в голове. В истерике он думает о заголовках на спортивных страницах: Лауда и Хант подрались в испанской кладовке.
- Джеймс!
Он не уверен, из-за чего именно это случилось, оттого ли, что Ники назвал его по имени, или то, что лицо Ники находится в дюйме от его лица, но что-то произошло в Джеймсе, верх над ним взяла неистовая сила, которая заставляет его податься вперед. Ники делает то же самое, подняв руку, готовый ударить Джеймса, если тот окажется слишком близко. Или, быть может, чтобы защититься от какого-нибудь сумасбродного трюка, который Джеймс попытается выкинуть.
Единственным недостатком в этой ситуации является то, что их лица находятся слишком близко друг к другу, и у Джеймса нет времени подумать, прежде чем он целует Ники.
Это не особенно приятный поцелуй, в нем нет ничего хорошего, и Джеймс потом накажет себя за него. Он с силой вжимает свои губы в губы Ники, с такой яростью схватив его затылок, что уверен, отпечатки его пальцев останутся там до следующей недели осязаемым доказательством того, что произошло.
Внезапно Ники шумно вдыхает, довольно неоднозначный звук, учитывая ситуацию, но Джеймс чувствует, как внизу живота распространяется тепло, и он стонет прямо в рот Ники, низко и протяжно. Сейчас он возбужден сильнее, чем когда-либо в своей жизни, в этом он уверен. Он хочет прижать Ники к стене и грубо, по-животному трахнуть его, и это желание настолько сильно, что он снова стонет. Ники все еще прижат к нему - и ртом, и грудью, и бедрами.
Ники отстраняется первым. Его лицо, конечно, ничего не выражает. Джеймсу хочется, чтобы он что-нибудь сказал, да что угодно. Когда Ники этого не делает, Джеймс пинает стену и открывает дверь, затем поворачивается к Лауде, который стоит, прижав руку к губам.
Дело не в том, чтобы быть друзьями, ты это знаешь. Речь идет о победе!
Джеймс смеется, хотя получается еще более наигранно, чем раньше.
- Пошел ты, Ники! Пошел ты к черту!
Ноги уносят его все дальше и дальше, назад, в свою гостиницу, в свой бар, в свою постель.
Джеймс довольно неуклюж в своих эмоциях, в отличие от Ники, который измеряет и просчитывает все, даже свои привязанности. Он не может представить себе Ники дружелюбным и открытым ни с кем, даже с Марлен. Он не может представить себе его, смеющегося над ее шутками, покупающим ей цветы, не может представить себе, что Ники помнит о ее дне рождения.
(Или, возможно, он просто решил включить Ники в тип людей, кто не делает такие вещи).
Дело в том, что, хотя ему не нравится это признавать, Джеймс не привык быть нежеланным. Часть его значительного эго оскорблена тем, что Ники не поцеловал его в ответ и даже ни слова не сказал. Поэтому он пытается забыть об этом, продолжая выполнять свой квест «заняться сексом в каждом номере отеля в мире». Или, по крайней мере, это так выглядит со стороны. И когда у него между ног оказывается милая девушка или милый парень, он не закрывает глаза и старается не думать о другом человеке.
Если кому-нибудь пришло бы в голову проанализировать ситуацию, он сказал бы, что Ники – это приз, который Джеймс еще не выиграл. И что когда Хант его получит, это в какой-то степени поубавит его пыл. Это вечная привлекательность недостижимого, стремление к неизвестному. Это то, почему мужчины гоняют, в конце концов. Чтобы победить, чтобы добиться того, о чем они мечтали. Твоя первая победа всегда будет лучшей, потому что все последующие потеряют прелесть новизны, но тебе нравится испытывать это чувство, и ты возвращаешься снова и снова. Джеймс жаден. До острых ощущений победы, лести, секса и до самой жизни. Единственное, чего у Джеймса нет – он не привык не получать то, что хочет. Так что в итоге все сводится к тому, что он хочет Ники, без вопросов. Однако бесспорным является и то, что Ники его не хочет.
Действительно, это чувство совсем не похоже на победу.
Джеймс даже понятия не имеет, в каком он отеле. Он знал три часа назад, но это было до того как косячок и бутылка шампанского стерли его кратковременную память. На самом деле ему нужно пойти и спать, потому что утром он должен быть на трассе.
Он предусмотрительно нацарапал номер своей комнаты на внутренней стороне запястья - у него уже была нехорошая история в Бразилии. После нее Джеймс решил, что в каком бы состоянии он не был, номер комнаты нужно запомнить любой ценой. Он встает, слегка покачиваясь, оставляет бармену щедрые чаевые и пробирается сквозь вдруг ставшее труднопроходимым фойе.
Куда только что из лифта вышли Марлен и Ники.
Черт.
Марлен замечает его первой. Она улыбается, машет ему. Джеймс, как настоящий джентльмен, не может заставить себя проигнорировать ее. Поэтому он машет в ответ, из-за выпитого им сегодня алкоголя движения получаются небрежными. Ники, который на пару шагов опережает Марлен, бросает взгляд через плечо, чтобы увидеть, кому машет его жена.
На самом деле они ни разу не разговаривали после того инцидента в подсобке. Джеймс не хочет называть этот случай так, потому что в его жизни были многочисленные и куда более успешные романтические встречи, проходившее именно в подсобке, но в их случае это был именно инцидент.
С тех пор между ними установилось молчание, их общение зашло в тупик. Джеймс знает, что он с Ники похожи своим упрямством. Именно поэтому, когда Ники встречается с ним взглядом, Джеймс не отворачивается.
Губы Ники сжаты в тонкую линию. Джеймс тоже не улыбается, хотя ему и очень хочется это сделать.
Джеймс просыпается в относительной безопасности своей комнаты, пуская слюни в подушку. Его воспоминания о событиях, предшествовавших сну, в лучшем случае обрывочны, но он все равно пытается вникнуть в них. Там был Ники, и была Марлен, и взгляд, слишком долгий для того, чтобы она его не заметила. Она мягко коснулась руки Ники, и, судя по ее взгляду, она все поняла. Потом Марлен еще раз улыбнулась Джеймсу и довольно решительно увела Ники.
- Какая замечательная женщина, - думает Джеймс.
Он не уверен в том, который сейчас час. Было немного за восемь, когда он пытался вернуться в свою комнату, перешагивая по три ступеньки за раз, покачиваясь от одной стены к другой.
Он смотрит на свои часы, щурясь в темноте. Половина двенадцатого. Прекрасно. Есть еще куча времени, чтобы найти себе занятие, чтобы отвлечься и потратить ту нервную энергию, которая бурлит в нем. Отчасти это связано с предстоящей гонкой, а отчасти с чем-то еще. Джеймс старательно отгоняет от себя мысль, что этим «чем-то еще» является Ники.
К счастью, он все еще одет. В голове начинает шуметь – всего лишь глупый протест организма - когда он приводит свое тело в вертикальное положение, комната перестает кружиться перед глазами и приходит в стабильное состояние. Холодная дверная ручка поворачивается под его ладонью, петли жалобно стонут, когда он тянет на себя дверь и выходит в коридор.
То, что здесь находится Ники, Джеймс ощущает раньше, чем осознает это, покалывание в шее перемещается в грудь, и это заставляет его вздрогнуть. Он поворачивается, медленно, осторожно, каблуки его обуви фиксируют это движение на ковре. Джеймс вдруг чувствует нехватку воздуха, будто пространство в этом и без того узком коридоре неожиданно стало меньше.
- Ты искал меня?
Ники и рта не раскрывает, только наклоняет голову, но его движение не может ответить на заданный вопрос.
Джеймс может почувствовать его пульс в кончиках пальцев. Он уверен, что зажигалка в его руке гудит от этого неровного ритма. Он нащупывает сигарету и берет ее в рот. Одна искра – и она зажигается. Он снова смотрит на Ники в ожидании.
Тишина становится неуютной.
- Ну? И что дальше?
- Я пришел, чтобы извиниться.
Последнее слово звучит так, будто Ники выдавил его через силу. И от этого Джеймс улыбается.
- За что именно, Ники?
Ники что-то бормочет, прикрыв рот ладонью.
- Прости, что?
- За то, что был ослом.
Джеймс улыбается с сигаретой во рту, и часть гнева выходит из него вместе с сигаретным дымом.
- Это Марлен сказала тебе прийти и извиниться?
- Я не понимаю, какое это имеет зна…
- Тогда будем считать, что это «да».
Ники хмурится, и Джеймс понимает, насколько он влип. Он невероятно влип, потому что все, что он сейчас хочет – это чтобы Ники улыбнулся.
- Не надо.
Ники поднимает голову, он явно в замешательстве.
- Что не надо?
- Смотреть на меня так.
Ники закатывает глаза, но Джеймс замечает, как его напряженная поза понемногу становится расслабленной.
- Я должен кое-что тебе сказать.
Джеймс вдыхает, чувствуя, как сигаретный дым согревает его нутро.
- Как бы я не ценил твой вежливый тон, Ники, было бы намного лучше, чтобы ты послал меня к черту.
Он нарочно провоцирует австрийца, готовый к тем колким словам, которые вот-вот сорвутся с губ Ники. Неожиданно ему хочется, чтобы этот разговор закончился, Джеймс мечтает о своей постели и одиночестве. Он закрывает глаза и бросает остаток сигареты на пол, надеясь, что он прожжет дыру в ковре. Когда он их открывает, Ники оказывается так близко, что Джеймс может увидеть, как пульсирует жилка у него на шее.
Ники сглатывает, и Джеймс следует глазами за движением горла Ники.
- Иди сюда, - говорит Джеймс дрожащим голосом.
- Зачем? – спрашивает Ники, его голос раздражающе спокоен. Однако он соглашается и делает шаг вперед, отчего они оказывает совсем близко – грудь к груди. Джеймс уверен, что, если он сконцентрируется, то сможет почувствовать, как бьется сердце Ники.
Джеймс подносит руку к щеке Ники, затем к волосам. Пропускает между пальцами мягкие волны, нащупывает еще не высохшие волосы на затылке.
- Ты только что был в душе?
Ники смотрит вверх, в его глазах мелькает злость. Джеймс смотрит ближе и видит, что нижняя губа Ники прикушена и припухла.
- О черт, - это единственное, что ему удается сказать, прежде чем он притягивает Ники за волосы, во второй раз приникая ртом к его губам. На этот раз Ники возвращает поцелуй. Он целует и целует, и покусывает до тех пор, пока Джеймс не чувствует дрожь в коленях и ему приходится отстраниться, задыхаясь.
Его желание возобновляется, требовательно и беспощадно пульсируя в низу живота.
- Мы уже давно должны были сделать это, - шепчет он в рот Ники, их лбы прижаты друг к другу.
Ники не отвечает. Да ему и не нужно.
- Что ты делал с собой в душе?
Ники издает смешок сквозь стиснутые зубы и задирает голову вверх, обнажая гладкое горло.
- А ты как думаешь?
Джеймс вылизывает линию от уха до ключицы, оттянув рубашку Ники.
- Я думаю, ты дрочил с мыслями обо мне.
Ники снова смеется, уже не так сдержанно.
- Осел. Ты вообще знаешь, что такое скромность?
- Боюсь, что нет. В таком случае я думаю, твой ответ значит «да».
- Нет.
Джеймс остановился, поднимая свое лицо к Ники.
- Нет? Что ты тогда делал?
- Подготавливал себя.
Джеймс сначала даже не понимает смысла сказанного. Он думает, что Ники имел в виду…
О.
Образ Ники, уткнувшегося лицом в плитку, разрабатывающего себя пальцем – это слишком, чтобы вынести, и Джеймс уверен, что он кончит прямо сейчас. А потом умрет.
Ники самодовольно улыбается. Джеймсу хочется стереть это выражение с его лица и заменить чем-то совершенно иным. Он ставит руки по обе стороны от плеч Ники, прижимая его к стене.
- Чертов австриец, я собираюсь трахнуть тебя прямо здесь.
Ники вызывающе смотрит мимо него, высокомерно задрав вверх подбородок.
- Хорошо. Тогда у кого-нибудь наконец появится повод арестовать тебя.
Джеймс смеется над этим и лезет в карман за ключом.
Они делают это на кровати. Ники царапает спину Джеймса – от лопаток до поясницы, - и Джеймс шипит, выгибая ее. Он уверен, что что-то из их вещей осталось лежать в коридоре, с такой скоростью они лишали друг друга одежды. Ники остался в одних штанах, Джеймс – в трусах.
Очень маленькая и незначительная часть мозга Джеймса, которая ценит логику и разум кричит о том, что это ужасная идея, что они должны поговорить об этом, и что Джеймс должен отправить Ники в его комнату. Джеймс заглушает ее вопли поцелуем в живот Ники, его язык мягко ласкает кожу, проходится по линии волосков, идущих вниз. Он чувствует, как под его ласками сокращаются мышцы, и улыбается.
- Просто сделай это, - выдыхает Ники. Примерно через три секунды Джеймс стягивает вниз его штаны, следом за ними отправляются трусы, Джеймс берет в ладонь его член и облизывает его от основания до головки. Последовавшие за этим звуки, которые издает Ники, стоят каждой гонки, которую Ники выиграл у Джеймса, и еще многого.
Он сосредоточенно сосет, вбирая Ники все глубже дальше с каждым следующим движением. Он чувствует, как дрожат бедра Ники по обе стороны от его плеч, чувствует, что Ники возбужден так же сильно, как и он сам.
Джеймс хочет продолжить, он действительно этого хочет. Он хочет заставить Ники кончить любыми возможными способами, и хочет, чтобы Ники заставил его кончить любыми возможными способами… А прямо сейчас, прямо сейчас он хочет трахать Ники до тех пор, пока они не забудут имена друг друга, а затем и свои собственные.
- Как ты хочешь сделать это? – спрашивает он Ники, одной рукой стягивая с себя нижнее белье.
- Жестко – последовал ответ, в голосе Ники мелькнуло отчаяние.
Джеймс закатывает глаза, несмотря на то, что его член дергается от того, как звучал голос Ники.
- Я имел в виду как сейчас? Или ты встанешь на колени и...
- Отвали.
- Или ты хочешь быть сверху?
Ники закрывает глаза, его зубы оставляют отметины на нижней губе.
- Как сейчас.
Затем, через десять секунд, (нет, Джеймс не считал), Ники выгибается на кровати, вскрикивая, в то время как Джеймс вводит в него палец.
Джеймс может представить себе каким гладким от смазки и податливым будет Ники, он чувствует, как легко один палец заменяется двумя. Джеймсу кажется, что он вот-вот свихнется, похоть бурлит в нем лихорадочным пламенем.
- Скорее, - говорит Ники, насаживаясь на пальцы Джеймса с таким отчаянием, какого Джеймс никогда не видел. – Я хорошо себя подготовил, так что тебе не нужно… оооо… тебе не нужно тратить на это время.
Джеймс убирает пальцы и, поцеловав внутреннюю сторону бедра Ники, бросается через всю комнату, в поисках смазки и презерватива. Когда он находит их и надевает презерватив, когда он останавливается на трех пальцах в Ники, он чувствует, что готов это сделать.
А потом он пропадает.
Джеймс не уверен, что лучше: чувствовать как Ники так жарко и плотно сжимает его, или то, как Ники хватает ртом воздух, издавая короткие стоны, от которых Джеймсу хочется вбиваться в него так сильно и глубоко, как только может.
Он наклоняется, опершись руками по обе стороны от Ники, целует его в лоб до того, как может остановить себя. Он неуверен в том, что Ники отреагирует на это правильно.
- Все нормально? – шепчет Джеймс, входя в него мелкими толчками.
Ники смотрит на него и кивает в знак согласия. Затем он закидывает ногу на талию Джеймса и рычит.
- Шевелись давай.
Джеймс смутно осознает слова, которые произносит Ники, его бедра подаются вперед по своей воле. Ники вскрикивает, его спина выгибается. Джеймс кладет руку на основание позвоночника Ники и тянется второй рукой вперед, сжав спинку кровати так крепко, как может. Удерживая себя на коленях, он дает Ники возможность закинуть вторую ногу на свою талию и удерживать себя локтями. Джеймс восхваляет бога секса, толкаясь вперед, закрывает глаза, потому что чувствует, что если он посмотрит на Ники еще раз, то сразу же кончит.
Он держит темп в течении пяти минут, может быть даже десяти, стук в ушах становится оглушительным, отвлекая от всего кроме собственного удовольствия. И тогда он слышит это.
Ники говорит на немецком, его слова прерываются вздохами.
- Что ты говоришь? – выдыхает Джеймс.
Ники запрокидывает голову назад и стонет. Его пальцы отчаянно цепляются за простыню.
- Я не ненавижу тебя, я не ненавижу тебя, я хочу, чтобы ты…
Джеймс двигается один раз, второй, а затем кусает плечо Ники, оргазм накрывает его внезапно, без предупреждения. Он стонет сквозь него, сила ощущений почти болезненна. Его бедра двигаются совершенно хаотично, и он чувствует, как Ники шевелится под ним и тянет руку к собственному члену. Через минуту или две он кончает вслед за Джеймсом, извиваясь на кровати, почти всхлипывая от наступившей разрядки.
Джеймс глубоко дышит, воздух с каждым вздохом обжигает легкие. Он может чувствовать, как бьется сердце Ники, так же сбивчиво, как и его собственное. Он вытаскивает, и Ники шипит, но успокаивается, когда Джеймс проводит ладонью по его руке, успокаивая. Джеймс стягивает презерватив и бросает его через комнату. Ники издает звук, который может быть с одинаковой вероятностью означать как отвращение, так и сдержанное удовольствие, прежде чем натянуть простынь на голову.
Джеймс не может удержаться от улыбки.
Когда Джеймс просыпается, Ники сидит рядом с ним, на его коленях стоит пустая миска. Маленький засранец заказал обслуживание номера за счет Джеймса.
- Я надеюсь, ты заказал что-нибудь для меня?
Ники пристально смотрит на него вниз.
- Ты спал. Кстати, ты храпел как свинья. Это было отвратительно.
- Ну, я же тебя предупреждал.
Ники вздыхает, поставив миску на прикроватный столик, тянет одеяло на себя и поворачивается лицом к Джеймсу. На какое-то мгновение Джеймсу кажется, что сейчас Ники начнет говорить о том, что все это было большой ошибкой, что это не может больше повториться, «спасибо, но нет».
Вместо этого он смотрит на Джеймса и улыбается.
- Я полагаю, теперь все изменится, не так ли?
Джеймс вздыхает, на этот раз с облегчением.
- Да, Ники, я думаю, все так и будет.
@темы: фанфик, неловкие зубы, фандомное